Абонент вне зоны и гаснет спичка. Она, как наркотик, - плохая привычка.
Она пулями - в сердце, а мне бы проснуться. И я ухожу, чтобы снова вернуться.
спросите кого угодно в мистик-фоллс из посвященных в полуночный мир, и они все без зазрения совести и тени сомнений скажут и будут доказывать и упираться на своем, что стэфан сальватор - хороший брат // хороший вампир, и в принципе х о р о ш и й. но спросите самого стэфана, он закатит глаза, выпьет еще бурбона и откажется отвечать, потому, что истина в том, что он, может быть, хотел бы таким б ы т ь, но реальность сухих фактов такова, что он много хуже, чем дэймон, хотя бы не старающийся казаться, лучше чем он есть на самом деле. потрошитель монтерея, кровоголик и просто вампир стэфан сальватор отчаянно много раз пытался перекроить свою жизнь, и столько же раз терпел неудачи. он умеет сожалеть о прошлом, ну и как ему не сожалеть о столь часто не верно принимаемых решениях, что рикошетом били наотмашь не только его самого, но и всех тех, кого он так отчаянно стремился уберечь // спасти? он умеет признать - он не п р а в и л ь н ы й // сломленный. недобитый в принципе-то жизнью отчего окончательно. и не его это заслуга, никогда таковой и не была. за него самого сколь угодно сражались все прочие: лекси, которой это в итоге стоило ж и з н и; старший брат, который обещал ему вечность страданий, и который это вот обещание кропотливо столько лет кряду сдерживал, играя на струнах его души; елена, которая, в конечном итоге выбрала не е г о, кэролайн, которая моложе его на полтора столетия, но при этом куда мудрее и выносливее. все те, кто на полях душевных его сражений свершали куда больше побед, чем он сам // ведь, стэфан сальватор вовсе не собирается себя обеливать и возносить в ранги святых: он признает как данность, то какой он и есть и то, что за себя самого сражаться никогда не мог {за других сколь угодно!}. но он сам... он сам... срывался из крайности в крайность раз за разом преступая черту преступную между тем, что правильно хотя бы для вампира, и тем, что сеет ужас и панику; играл в жизнь, как в карты, и заигрывался столь часто, что стал уже давным давно мастером блэфа. стэфан сальватор никогда не умел остановиться вовремя, никогда не мог сделать то, что д о л ж н о. но всегда поступал, как велело измученное сердце и зачастую именно это и приводило к последствиям крайне п е ч а л ь н ы м.
он сколь угодно может твердить себе самому, елене, дэймону и самой, разумеется, особенно ей - кэтрин, что не любил е_ё; что это было лишь внушением, что чувства н е н а с т о я щ и е. а после, каждый раз опускать в решающий миг руки, не в силах отнять жизнь у той, что переломала их с братом себе в угоду, сотворив себе равных. таких же. и не в вампиризме ведь вовсе дело... вовсе не в вечности, что пред ними распахнулась той ночью, когда джузеппе сальватор застрелил обоих своих сыновей, обрывая линии их ж и з н е й, потому, что тебе выбрали не ту сторону // потому, что те боролись за ту, которая была им обоим иррационально д о р о г а. и не в том, что он не приемлел убийства из-за убийства {о, это была бы такая сладкая, но все же л о ж ь!} просто это была к э т р и н. эгоистичная, капризная, властная, тираничная зачастую, испорченная, самовлюбленная, упрямая вампирша, чей мир крутился казалось все те века, что она разменяла на своем пути лишь вокруг неё самой. но это была и маленькая, испуганная девочка из болгарии, которая потеряла всю свою семью // потеряла свою дочь. это была девочка, которая отчаянно хотела ж и т ь. и стэфан не мог её за это винить. за что угодно, но только не за то, что и она когда-то давным давно могла // умела быть с л а б о й. за то, что он был, наверное, одним из немногих, кто видел это в ней. видел, какой она могла бы быть, если бы не стала одной из двойников, если б не была изначально п р о к л я т а, как и прочие женщины её рода.
он провожает взглядом дэймона, что подхватывает почти что уже свою {"и каково это не быть теперь уже любовью всей её жизни, а, стэф?" - нашептывает проклятый внутренний голос} девушку на руки и уходит прочь, чтобы обронить на пороге: "разберись с ней". а после садится на корточки пред петровой. почему именно так: н е пирс. всматривается в эти черты, знакомые // родные, точно такие же как и у елены на первый взгляд, но столь отличные, если знать куда всматриваться: в эту упрямую венку, бьющуюся на лбу, эти поджатые губы. они ведь совсем не схожи меж собою - д е а м и т р а л ь н о разные. касается невесомо кончиками пальцев шелка взбитых локонов каштановых волос и в следующую секунду подхватывает на руки, прижимая тонкий девичий стан к своему телу, чтобы выйти из школьного коридора, ощущая приятную тяжесть женского тела на своих руках.
о, он прекрасно осознает, каковы будут последствия его решения этого принятого, как всегда им, под влиянием эмоций и чертовой ностальгии о тех временах, когда он был еще совсем наивным мальчишкой, который только что и хотел познать каково это быть влюбленным взаимно и счастливым бескомпромиссно. ему не нужно обладать дарами телепатии и // или предвидения, чтоб предугадать, как будет отчаянно не доволен им старший брат, как станет порицать его елена. как никто из всех тех, кого он {они с братом вместе // рука об руку на этот раз} подспудно пустили в свой мир, приоткрыв завесу тайны собственных личностей, не сможет ни понять // ни оправдать его этого поступка. впрочем, едва ли и сам сальватор-младший способен это сделать.
и тем не менее это то, что он и делает. в очередной раз поступая наперекор судьбе, потому, что это все еще та самая девушка, что протягивала ему ладошку, затянутую в шелк белоснежный перчатки и произносила звонко, остро царапая что-то внутри него: "вы можете звать меня кэтрин!". это все еще та самая девушка, которую он вел под руку на самый первый бал основателей мистик-фоллс, и которую застенчиво опуская ресницы целовал в щеку на пороге её комнаты, тогда вовсе и не подозревая, что она ведет двойную игру. это все еще та самая девушка, в которую он влюбился, но быть может так и не смог полюбить. и он, просто не может себе позволить ничего помимо того, чтобы дать ей еще один шанс. как давала ему раз за разом его лучшая подруга, что верила в него много больше, чем многие прочие. он не может отказаться от неё, как не отказывался от него старший брат, как он сам не мог отвергнуть его.
где-то там... в этом же доме, точно так же, сидя на крае кровати, ждет и дэймон возвращения из мира грез елены гилберт, той самой, с которой и сам стэфан еще пару лет назад мечтал обрести мифическое_призрачное: "долго и счастливо": где же и когда потерялись те двое влюбленных неистово друг в друга, да так, что уже и не смогли найтись?! где-то там, его старший брат, может быть, в ближайшее время, получит все то, о чем грезил п р е ж д е, сам стэфан. где-то там, всегда будет огромный мир, который сметая все на своем пути снова внесет свои собственные коррективы, а пока что, вампир снимает осторожно с тонкого, обманчиво хрупкого запястья петровой вязь изящную браслета, чтобы запереть тот в своем сейфе и снова возвращаться к изголовью кровати, опускается рядом, и проводит почти что неосязаемо по лицу вампирши, не стремясь произнести вслух то, что у него на сердце: "не понимаю, откуда у тебя такая власть над моим несуществующим сердцем?", именно сейчас, как никогда прежде понимающий преподобного отца ральфа де брикассара, который так и не смог перебороть до конца свое искушение и все же раз за разом бросался подобно малиновки на терновые кусты, чтоб те пронзили его израненное сердце, оборвав жизнь.